Бабушка завещала старый домик

Возле баньки, внутри крытой ограды нового дома у оконца оградного, я поставил знатную скамью. Выйдешь из баньки, распарившись, посидишь, подумаешь. О жизни и судьбах людских поразмышляешь да и о своей судьбе - тоже.

Доска у скамьи - сама история: ей лет 130 - 150 будет, не меньше. 

Я закруглил у нее углы, отшлифовал как следует, но фрагменты старой охры сверху и испещренную местами поверхность оставил, аккуратно покрыв лаком в несколько слоев.

Бабушка моя, Аграфена Давыдовна, заканчивая свой век, завещала мне как старшему внуку своему и участок, и старенький, просевший углами, традиционный тогда русский домик. Три окошечка - спереди, по окошечку - с боков, а сам домик - размером метров пять по фасаду и шесть в глубину. Из кругляка, не обшитый вагонкой, сверху еще дранкой покрытый.

Крылечко сбоку, сени позади. Поднимаешься по крылечку, поворачиваешь дважды налево - и входная дверь в дом уже здесь, перед твоим носом. За спиной, если пойти через сени, - большой хлев. Он гораздо больше жилой площади дома, а на сеновал вообще вмещается сена на половину зимы, долгой и суровой.

Если зайти в дом, то справа стоит большая глинобитная печь, своим челом направленная на улицу, а боком и деревянными ступеньками приветствует тебя. Позади печи - рукомойник, кадка с водой под крышкой и с ковшиком. Одежда висит вдоль стены. Слева - полати, под ними - кровать хозяев, далее - горница. В левом углу - иконка в окладе, а под вышитым рушником - лампадка и стол. От угла влево и вправо - две большие лавки-скамейки, которые еще маховой пилой на плахи распилены и топориком снизу обструганы.

Перед печным челом располагается кухонька, отделенная от горницы дощатой заборкой. В кухоньке - одно фасадное окно и одно боковое, а в горнице - два с фасада и боковое. 

Это сейчас все кажется маленьким, миниатюрным, низеньким, а раньше на большее простой народ и не претендовал! Трудно представить, но так жило тогда большинство наших предков.

Деда я почти не помню: мал был, когда он тихо ушел в мир иной, будучи израненным в Первую и Вторую мировые войны, а вот бабушка прожила долгую и счастливую жизнь. Была трудолюбивой, спокойной и честной. Нам с братом передала многие свои навыки и сказания, знание леса и растений, отношение к жизни и труду.

- Бери-стройся, Пашенька: пригодится. Меня вспоминай. Домик уберешь на дрова: он свое время уже отслужил. Ваниных родителей еще, старше меня будет, а я, сам знаешь, немолода, родилась в году, где три восьмерки было! Будет тебе где новый дом поставить! Да и огород хороший - лет триста ему, землица удобрена, оскудеть ей не давали.

Все сбылось, как бабушка говорила. Завел семью, построился. Домик попилил на дрова, а вот лавку пилить рука не поднялась! Фрагмент ее, метра полтора или чуть больше, тот, что жучком не побит, оставил. Пригодится. Но главное, на нем чем-то острым, наверное, шилом или ножом, достаточно аккуратно вырезано: «ГРУНЯ», а чуть ниже и правее: «ВАНЯ»!

Это мои бабушка с дедушкой и есть! Кто вырезал, в какое время, по какому поводу? То ли в период ухаживания за молодой девушкой Груней дед вырезал, то ли когда уходил на войну. Теперь не скажут…

Сидим на этой лавочке с внуком Дмитрием - ему чуть больше года, угощаемся свежей клубникой. Удобно, тепло! Бабушка с дедушкой место грели. С краю, под слоем лака, по-прежнему отчетливо видны два имени: «ГРУНЯ», а чуть ниже - «ВАНЯ». Знатные надписи.

Жизнь продолжается.

Я свое имя уже почти написал - надеюсь, что напишет и внучок Митя.

Павел СОРОКИН, деревня Криводеево, Никольский район