Посмотреть на архиерея собирались все сотрудники аэропорта

Бездорожье не позволяло передвигаться на машине. Летом можно было добраться на теплоходе, но речной путь занимал порядка 30 часов, судно шло с многочисленными остановками, поэтому архиерей выбирал самолет. 
Для владыки и его спутников это было увлекательное путешествие, а для авиаотряда - редкая возможность увидеть архиерея. 
В те, еще советские времена картина эта выглядела весьма впечатляюще. После того как диспетчер объявлял посадку, владыка в клобуке и с посохом важно шествовал к самолету, за ним - его свита с чемоданами. В аэропорту Великого Устюга посмотреть на приземлившихся церковников собирались все сотрудники аэропорта.
У трапа самолета владыку встречал настоятель собора протоиерей Иоанн Хвощ. У выхода из аэропорта гостей ожидали две «Волги». 
Перво-наперво гостей везли в большой церковный дом, там был накрыт обеденный стол. У крыльца - местное духовенство, приходской совет. Все чинно брали у владыки благословение и входили в дом.
Повернувшись к образам с горящей перед ними лампадой, спели «Отче наш». Обед начался с наваристых щей. Архиерей по своему обыкновению что-то рассказывал за обедом.
- Чайку бы, - сказал владыка, обращаясь к женщине в разно­цветном переднике - старосте Анне Михайловне. 
- Владыко святый, ты еще погоди чаю-то, я тебе котлет нажарила.
- Любезная Анна Михайловна, да я уже сыт, не буду котлет, тут столько разносолов… - начал было владыка.
- Ну-ко те, глянь-ко! Как это - «не буду котлет»? - с возмущением произнесла Анна Михайловна. - 
Я вчерась мясо на рынке по три рубли покупала, а он говорит - «котлет не буду»... Во как! Нет уж, откушайте. 
За столом дружно рассмеялись. Все знали, что с Анной Михайловной лучше не спорить. Она и уполномоченного могла поставить на место. Нужно сказать, что в те годы в епархии немало было таких вот людей, как Анна Михайловна: они пережили и войну, и гонения, и голод, но ничего не страшились. 

После трапезы, еще до всенощного бдения, владыка вместе с приходским советом уединялся в отдельную комнату. Это было практикой посещения всех приходов епархии. Владыка доставал свою записную книжку, где были отмечены разные вопросы, касающиеся Устюга. Совещание длилось примерно час. Архиерею из первых уст нужно было знать проблемы и трудности прихода, особенно его отношения с местными властями, ведь Церковь тогда была под контролем. 
Нужно сказать, что собор во имя святителя Стефана Великопермского, единственный в то время действующий храм древнего города, по сути был небольшой кладбищенской церковью на окраине. В советские времена, когда красавцы-соборы, украшающие набережную Сухоны, превратили в музеи, Стефановский собор исполнял почетную обязанность кафедрального храма. 

Великоустюжские батюшки верой и правдой служили делу Божию. Хорошо помню отца Иоанна Хвоща - худощавого, строгого и очень осторожного, что по тем временам было большой добродетелью. Он носил небольшую бородку и был похож на доктора Айболита. Как-то он по простоте душевной неосмотрительно назвал архи­епископа Михаила «владыченькой». Ух и зря! Как настоящий питерский интеллигент, архиепископ терпеть не мог таких выражений. Возмущению архиерея не было предела, распек он тогда отца Иоанна так, что тот готов был сквозь землю провалиться. Но владыка Михаил нисколько не был обидчив; выпустив эмоции, он совершенно спокойно продолжал общение. 
Другой замечательный устюжский батюшка - невысокий, с конопушками на лице, очень добродушный и веселый отец Стефан Сурначев, уроженец Великого Устюга. Он был очень любим паствой. 
В те времена служил в Великом Устюге удивительный человек - архимандрит Модест Мелентьев. Это был исповедник, прошедший сталинские лагеря и лесоповалы. Тяжелые испытания выковали его веру; Любовь Божия была в нем практически осязаема. Невысокий, худощавый, с большой бородой, он, казалось, светился изнутри, а его глаза своим теплом ласкали каждого, с кем батюшка разговаривал. Ему было далеко за восемьдесят, в нем невыразимо соединились величие и детская простота. Владыка Михаил относился к отцу Модесту с большим уважением. 
Вечером гости направились на набережную Сухоны. Шли по дощатым тротуарам, местами потрескавшимся и подгнившим от сырости. Осматривали храмы на знаменитом Соборном Дворище, обращая особое внимание на то место, где, по преданию, на паперти некогда сидел праведный Прокопий Устюжский. Начинал моросить дождь. 
- Куды по дожжу-то? - вопрошает нас одна из женщин. - Гли-ко, польет, поди. 
- Погулеть оне, - мягким распевным голосом разъясняет Анна Михайловна и, помахивая рукой, провожает нас: - Подите, подите!
Ох и хороши же наши северные говоры! Певучие, протяжные, и ведь все понятно...

Священник Евгений ПАЛЮЛИН