Моряки не отдали субмарину врагу

В 1940 году тогда еще молодой паренек был призван в Красную Армию и направлен в учебную школу Северного флота по подготовке радистов. Перед самой войной был откомандирован в базировавшуюся на Кольском полуострове бригаду подводных лодок и на несколько месяцев превратился в землекопа. Воевавшие тогда на стороне Германии финские части и обученные действовать в предгорной местности немецкие егеря рвались к стратегически важной мурманской железной дороге, пытаясь перерезать пути снабжения наших войск. Вместе с гражданским населением молодые матросы обустраивали оборонительные рубежи и несли караульную службу. Лишь после того как прямая угроза Мурманску миновала, новичков распределили по субмаринам.
Алексей попал в экипаж Щ-421 под командованием ставшего впоследствии знаменитым Федора Видяева, именем которого уже в послевоенные годы была названа крупная военно-морская база. 
Но первый же боевой поход вологжанина оказался и самым драматичным.
- Прибыв на позицию к мысу Нордкап, обнаружили конвой немецких судов, торпедировали транспорт, удачно уклонились от преследования кораблей охранения, но вскоре подорвались на мине, - вспоминает Алексей Кузнецов. - Лодка получила серьезные повреждения, потеряла ход, рация тоже вышла из строя. После аварийного всплытия оказалось, что оба гребных винта оторваны, срезана верхняя крышка кормового люка. Лодка потеряла способность двигаться самостоятельно. На наше счастье, шел сильный снег, и немецкие наблюдательные посты на берегу нас не заметили. Но на всякий случай подготовили субмарину к взрыву, чтобы она ни в коем случае не досталась врагу. Затем по приказу командира из брезентовых чехлов от дизелей был изготовлен парус и поднят на перископе. Стали медленно дрейфовать в открытое море.
Все это время внутри подвод­ной лодки продолжалась отчаянная борьба за выживание. Задраив изнутри переборки седьмого отсека, куда быстро поступала ледяная морская вода, несколько краснофлотцев все же смогли самостоятельно заделать пробоину. Жизнь экипажа была спасена. 
Несколько раз за снежной пеленой слышался гул немецкого самолета. Чтобы свести к минимуму риск обнаружения, парус с перископа в такие моменты спешно снимался, а затем ставился вновь.
- За несколько часов нас отнесло от берега на 9-10 километров. Потом удалось восстановить радиосвязь, и о случившемся было доложено в штаб флота - продолжает свой рассказ Алексей Кузнецов. - Вскоре к месту дрейфа подошла другая подводная лодка - К-22, попытавшаяся взять нашу субмарину на буксир. Но через 15 минут из-за сильных волн тросы лопнули, а в прояснившемся небе показался силуэт немецкого самолета-разведчика, который стал сбрасывать в нашу сторону сигнальные ракеты. Поступил приказ перейти всем на К-22. 
Чтобы покинутая экипажем «Щука» не досталась немцам, ее пришлось уничтожить, выпустив по ней торпеду. В бортовом журнале К-22 отмечено, что рубка торпедированной лодки скрылась под водой всего за 12 секунд. Моряки встретили гибель субмарины с обнаженными головами. После чего два экипажа в одной лодке благополучно прибыли на базу.
Интересно, что, заходя в бухту, К-22 подала два идентификационных сигнала - за себя и за Щ-421. И пусть та лодка уже погибла, вместе с экипажем было спасено ее боевое знамя, а значит, по всем уставам корабль как бы все еще считался действующим.

Вскоре часть экипажа «Щуки» вместе с Федором Видяевым перешла на Щ-422, а остальные, включая Алексея Кузнецова, были временно оставлены на берегу. Ждать поступления на флот новых субмарин, которые по внутренним водным путям, в том числе через Шексну и Сухону, вскоре передислоцировались с Каспия на Север.
Cудьбы подводников сложились по-разному. Те, кто попал на Щ-422 и кому первоначально завидовали, погибли. В июле 1943 года лодка, ставшая к тому времени гвардейской, не вернулась из своего последнего похода. Точное место ее гибели до сих пор неизвестно. 
В чем-то схожей оказалась и трагичная судьба спасшей экипаж «Щуки» К-22. К февралю 1943 года, записав на свой счет семь потопленных вражеских судов, она также стала гвардейской, но не вернулась из очередного похода. Вместе с ней на дне Баренцева моря до сих пор покоятся 77 советских подводников. 

А вот из оставшихся на берегу моряков с затопленной Щ-421 многие, несмотря ни на что, все же смогли дожить до залпов победного салюта. Правда, тогда до конца войны было еще далеко.
С начала 1943 года немцы возоб­новили массированные бомбардировки Мурманска и военных баз на побережье. Под одну из таких бомбежек попал и Алексей Кузнецов. Получив тяжелую контузию, он в бессознательном состоянии был доставлен в госпиталь и провел на больничной койке несколько недель.
Продолжить службу на подвод­ных лодках он уже не мог. Поэтому после излечения был направлен в группу по приему техники, потом переведен в штаб бригады подвод­ных лодок. Демобилизовался в мае 1947-го, к тому времени парадный китель Алексея Кузнецова уже украшали орден Красной Звезды и несколько медалей. 
Потом были и другие награды, полученные Алексеем Васильевичем за 14 лет службы в Вологде, в органах госбезопасности. Но рассказывать об этих орденах и медалях время еще не пришло.