Почти 10 тысяч «богатеев» отправили на лесоповал

В 1918 году международное положение только что образовавшегося государства было весьма сложным. Необходимо было сделать последний, победный рывок в Первой мировой войне, так что стране требовалась новая армия, а на ее содержание нужны были колоссальные свободные средства, каких не могут дать государственные доходы, особенно в тяжелой экономической ситуации. Где же взять деньги на мощную Красную Армию?
Социальная напряженность росла, в городах и селах стали заправлять спекулянты, взвинчивая цены на предметы первой необходимости, в особенности на хлеб. И государство принимает решение все добытые нечестным путем богатства изъять на неотложные нужды революционного строительства и борьбы. Власть рассчитывала, что таким образом заставит платежеспособных кулаков, мешочников и спекулянтов продавать ему хлеб и другие необходимые товары, а вывод из обращения гигантского количества дензнаков упорядочит хождение внутренней валюты и не допустит ее обесценивания.
Вследствие этого Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановляет: «Обложить имущие группы городского и деревенского населения повсеместным единовременным налогом в общей сумме 10 миллиардов рублей». 
Городская и деревенская беднота от уплаты налога была полностью освобождена, а комитеты бедноты, сельские, волостные и городские Советы депутатов начали составлять списки «богатеев» и распределять размеры выплат на каждого из этих людей исходя из определенной на селение или город суммы. Ставки для середняков установили сравнительно небольшие, а те, кого считали кулаками и буржуями, должны были расплатиться по полной. От обложения освобождались лица, получавшие пенсию или зарплату менее 1500 рублей и не имевшие денежных запасов. Считалось, что в городах будут привлечены к уплате в среднем 6-8% жителей, на селе - 10-12%.
Неизвестно, сколько в списках было реальных богачей, но, забегая вперед, скажем, что вместо запланированных 10 миллиардов рублей с «буржуев» удалось взять лишь полтора. Однако даже в случаях, когда у человека отнимали последнее, а на уплату налога все еще не хватало, он не переставал считаться кровососом и неплательщиком. Таких ссылали на лесоразработку. В Вологодской области их насчитывалось 9,9 тысячи человек.

В Государственном архиве Вологодской области можно найти конкретные примеры раскулачивания. Так, 26 марта 1919 года член Томашского волостного исполнительного комитета (теперь это территория Усть-Кубинского района) Иван Ганичев, командированный для взыскания налога в деревню Подгорье, предложил гражданину Ревокату Агафонову уплатить налог в сумме 20 000 рублей, наложенный волостной комиссией. Агафонов заявил, что такой суммы нет, и тогда в присутствии понятых была произведена опись его имущества. Но лошадь, две коровы, восемь овец, бык, баня, гуменник, другие постройки, сани, тарантас, все его прочее добро и домашняя утварь вплоть до халатов и сахарниц, и плюс к этому весь деревянный дом Агафонова потянули лишь на 18 931 рубль.
Списки кандидатов в плательщики строго проверялись и перепроверялись, поскольку на местах могла дать о себе знать круговая порука - как бы сейчас сказали, коррупционная составляющая. Так, Кадниковская уездная комиссия о взыскании чрезвычайного революционного налога на заседании 7 июля 1919 года рассмотрела список недоимщиков по Томашской волости и вопрос о предоставлении льгот по уплате налога и запросила волостной исполком, на каком основании были предоставлены льготы нескольким бывшим торговцам, продавцам хлеба, закупщикам и продавцам скота.
В списке недоимщиков оказались люди, с которых хотели взять не меньше денег, чем с несчастного Ревоката Агафонова, - там фигурируют суммы от 14 до 30 тысяч рублей. 
Но кто-то сумел выкрутиться. К примеру, Кадниковский уездный финансовый отдел предложил Томашскому волисполкому без промедления представить подробную опись имущества неплательщика чрезвычайного налога Евгения Кочина из деревни Курьяниха, включив в опись все без исключения его имущество, чтобы потом предать его народному суду. И гражданин Кочин смог полностью рассчитаться, предъявив выданную казначейством квитанцию № 644497 на 30 тысяч рублей.

Евгений Соколов, научный сотрудник Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина, в авторитетном журнале «Вопросы истории» (№ 7 за 2011 год) перечисляет все перегибы и недочеты во введении чрезвычайного налога. Так, он упоминает, что фактически единственным статистическим материалом для оценки состоятельности граждан были данные о доходах, представленные в 1916-1917 годах, а они на момент введения налога безнадежно устарели. 
К тому же оказалось, что в деревнях не имеют представления о том, кого считать «средним рядовым крестьянином»: сколько у него должно быть имущества, какой доход, какое хозяйство. Отсутствие четких критериев приводило к массе злоупотреблений. Если в состав комиссии по чрезвычайному налогу входили в основном бедняки, то все бремя налога падало на кулаков, если середняки, то это приводило к уравниловке в раскладке, а богачи находили способы переложить налог с середняков на бедноту. «Крестьяне жаловались: «Из уезда говорят: роди и клади, и многих разорили с этим налогом», - пишет Соколов со ссылкой на монографию Михаила Калинина «Вопросы советского строительства». 
В итоге власти, наконец, сформулировали, каков должен быть необлагаемый минимум конкретного хозяйства: одна корова, одна лошадь, одна изба. Также продаже за недоимки не подлежали семена и орудия труда. Но, несмотря на попытки властей отрегулировать процесс взимания налога и призывы о недопустимости разорения средних хозяйств, наблюдалось большое количество злоупотреблений, и жалобы во все инстанции стекались тысячами. Их приносили как отдельные плательщики, так и уполномоченные от населения целых уездов, городов, волостей и селений. 
Изначально поспешно принятое решение породило массу издаваемых одна за другой инструкций, а на местах из-за давления сверху меры воздействия на неплательщиков выбирали на свое усмотрение. Для выколачивания денег «богачей» запирали в холодные помещения, их били, пороли, угрожали расстрелом, купали в ледяной проруби… Пришлось власти вновь вмешаться: изданный 25 декабря 1918 года циркуляр перечислял дозволенные меры воздействия - от принудительных работ до суда ревтрибунала. В документе подчеркивалось, что расстрел как мера взыскания налога недопустим. 
Но, несмотря на все коррективы, спустя два года стало ясно, что затея с чрезвычайным налогом не оправдалась: вместо 10 миллиардов собрана едва ли шестая часть, а в стране начались крестьянские волнения. Поэтому в феврале 1921 года налог был отменен.
Но к этому времени в Вологодской области уже насчитывалось 9978 так называемых трудпереселенцев, которые направлялись в основном на лесоразработки, причем не только в отдаленные поселки, но и в города. Больше всего трудпереселенцев оказалось в Соколе - 1185 человек, Харовске - 859 человек и Чебсаре - 468 человек. На территории нынешней Вологодчины было создано 48 специальных поселений.