Я остался маленьким где-то на войне...

Складывать из слов образы, лишенные фальши, Миша впервые попробовал в детстве. Последнее стихотворение написал за две недели до смерти. При жизни вышло несколько поэтических сборников в региональных издательствах. Вдова поэта Татьяна Петровна Сопина, просматривая огромный архив Михаила Николаевича, оставшийся в виде тетрадок, блокнотов, записей и распечаток, своими силами и на свои средства издала более трех десятков «поэтических тетрадей» и сборников стихов. 
В конце апреля 2019 года в Санкт-Петербурге вышел первый академический сборник «Михаил Сопин. Сто стихотворений. 1968 - 2004» в издательстве «Русская культура», а его презентация состоится в областной библиотеке 21 мая. В Вологде в мае выходит сборник стихотворений Михаила Сопина «Мальчишка-воин».

Родился в селе Ломном Курской области (ныне - Грайворонский район Белгородской области), где жила бабушка. Самые сладостные воспоминания из той поры - это семейные посиделки шестерых братьев бабушки, которых революция и Гражданская война разбросали по разным лагерям, с песнями вольными и сердечными, с оставленными за стенами сестринского дома разногласиями…
С отступающей Красной Армией, с беженцами прошел трагический путь от родительского дома в Харькове до бабушкиной хаты в Курской области. Вскоре Ломное оказалось под фашистами едва ли не на самой линии фронта.
«В детстве я много прополз по скверне войны. Были и друзья, но всегда старше меня. Детприемники, окружения, бомбардировки… Два раза выводил наших через «немецкие территории». Где шли бои, какого масштаба - знала бабушка, деревенская маршалюга. Она и втянула меня: посылала переводить через линию фронта окруженцев. Мы, ребятишки, хорошо знали окрестности… Я видел бег исхода и беспомощность армии...» - такие вот «детские» воспоминания сорок первого и сорок второго Михаила Сопина. Такой вот настоящий опыт непридуманной жизни. Первая фронтовая награда - орден Красной Звезды - была получена в завершение операции по выводу группы красноармейцев из немецкого тыла к своим. Летчик, сбитый за линией фронта, когда оказался на своей земле, снял орден со своей гимнастерки, впечатал его в Мишкину ладонь: «Он твой! Заслужил!» 
С одной из частей армии Кирилла Семеновича Москаленко после завершения Курской битвы мальчишка-воин отправился на Запад уже без спроса у бабушки. Победу встретил в Потсдаме.
Вернувшись в Харьков с войны, Миша вновь был переведен в категорию «деток». У многих понюхавших пороху «деток» было в то время личное оружие. За незаконное его хранение Миша и получил свои первые два года, которые отбыл на строительстве Волго-Дона. Второй срок - 15 лет за «коллективную кражу велосипеда» - отбывал в пермских лагерях. 

Татьяна работала в пермской молодежной газете, когда ее подруга поделилась с ней рассказом своего только что освободившегося из заключения ухажера о «гениальном поэте», его друге, оставшемся в лагере. Татьяне дали командировку в зону. Они встретились. Потом еще раз, еще… А когда Миша освободился, у них образовалась семья, родились сыновья - Глеб и Петр. 
Стихи Михаила Сопина в Перми не печатали, увы. И даже рекомендации гуру философской и литературной мысли семидесятых лет Вадима Кожинова, данные им из Москвы местному издательству, остались без внимания. О стихах Михаила Сопина великолепно отозвался и Виктор Петрович Астафьев, предупредив поэта, впрочем, и о крайне непростой судьбе, ожидающей таких, как он. Бурлящий внутри поэта вулкан готов был взорваться в любой момент. Вадим Кожинов предложил Михаилу Сопину перебраться в Вологду, где, по его словам, сложились не самые худшие по тем временам отношения к талантливым людям в местном отделении Союза писателей СССР. В Вологде у Михаила Николаевича вышел первый поэтический сборник, здесь он был принят в Союз писателей.
Сыновья подрастали на радость. Младший, Петр, занимался музыкой. Старший, Глеб, писал стихи, рисовал удивительные комиксы, а потом был призван в Советскую Армию. Из армии Глеба привезли домой в гробу…
Петр закончил в Петрозаводске консерваторию по классу виолончели, играет в одном из лучших симфонических оркестров Санкт-Петербурга.
Татьяна Петровна, оставшись в Вологде одна, никогда не жалуется на одиночество: купается в проруби у Соборной горки, перелопачивает Мишин архив, считая своим долгом сделать так, чтобы стихи Михаила Сопина нашли своего читателя…
Два года тому назад мы втроем ездили на родину Михаила Николаевича в Белгородскую область, где нас принимали Татьяна и Алина Беляевы, мать и дочь. Они занялись изучением творчества своего земляка (Михаила Николаевича считают своим земляком во многих городах и селах России!), обнаружив его стихи в Интернете. Побывали на Прохоровском поле, отыскали дом бабушки в Ломном, где прошли детские годы поэта. Сад вплотную подступил к доживающему свои дни дому, спрятав его от чужих глаз, будто похоронив при жизни…

...Мы познакомились с Михаилом Николаевичем в 1993 году в Вологде. В его словах и поступках не было ни малейшего намека на проявление «лагерного опыта». Встречались часто, говорили обо всем, что волновало. 
Девятого мая 2004 года я поздравлял Мишу с Днем Победы по телефону из Воронежа. Звонил в палату городской кардиологии, что на Советском проспекте. Говорил он тяжело, с долгими паузами, а когда я сказал, что летом вернусь в Вологду и мы снова будем говорить с глазу на глаз, он тяжело выдохнул: «Мы не увидимся, Леха!»
Через два дня его не стало. Мудрости, честности и доброты, на которые Миша был щедр, мне не хватает до сих пор.

---

Из сборника
«Михаил Сопин. Сто стихотворений. 
1968 - 2004»

Внимание! Внимание!
Слушайте все радиостанции душ, 
Потому что к вам обращается 
Тоже живая душа.
Я нашел веру по имени ... ,
Теперь мне легче жить
И легче дышать.
Недавно еще среди северной стыни
И непроходимых трясин 
Я, как тяжело раненный,
Лежал и просил
Глазами тускнеющими и пустыми, Просил понять...
И добить меня.
Жизнь для меня была обесценена, 
Как среди золотых россыпей 
Ничего не значащий золотник...
Догорали в подсвечниках 
времени дни, 
И никакой Авиценна
Не смог бы меня сохранить. 
Но пришла Она и сказала:
«Я вижу, ты болен и очень слаб. 
Но пойми,
Я сердце тебе свое принесла... 
Встань
И сойди с креста...»
***
Не разлука страшна мне
И не то, что однажды
Уйдешь и больше не придешь.
И не то, что на камне
Следы твои вымоет дождь.
Совершенно иная
Тревога в груди:
Вдруг совсем не замечу
Потери,
Оставшись один.
***
Мне шел одиннадцатый год,
И не моя вина,
Что не дошел он - что его
Оборвала война.
Слепой истошный вопль в овсе:
Шли танки с трех сторон, 
Давили, били, рвали всех
Без всяких похорон.
На равных
Бой 
И крик: ура!
Багряный след в овсе...
И насмерть бил, как били все.
И пропадал - как все:
Стреляю. Плачу. Кровь в зрачок.
Бью в башни по крестам.
Но под разъездом Казачок
От пули в бок
Устал.
Устал... Усталости конец -
Убитых братьев зов.
И пил в одиннадцать сырец 
С багровою слезой.
***
Стой... че-ло-век... - 
Застыл я, не дыша:
Ржавь проволоки,
Вышки да березы.
Я камень сдвинул,
А под ним - душа,
Прильнул к травинкам - 
Зазвенели слезы.
***
Век гильотинный,
Липкий,
Век железный.
Прошу, молюсь
У пропастной межи:
Останови нас, 
Господи,
Пред бездной,
До жатвы
До кровавой
Удержи!
***
Ищу друзей 
На той войне. 
Здесь мир не мой, 
Страна другая. 
Мне страшно, братцы, 
Пусто мне. 
Чужой я здесь 
До содроганья. 
Бегу - в огонь из-под огня. 
Пить! Пить... хочу... 
Красна водица! 
И понимаю - для меня 
Что умереть, что пробудиться. 
Приснилось мне, 
Что я живой. 
Рассвет был мрачен и прохладен. 
И ветер почты полевой 
По голове меня погладил... 
В каком году, в каком краю - 
Приговоренно, безысходно 
Средь павших без вести стою 
Один,
Построенный повзводно.
***
Я - 
Зыбкость сугробов,
Накат раскаленной волны.
Я - детская обувь
На мертвых дорогах войны.
Я - стон изможденных
В застенках,
В рудничной пыли.
Я - вопль нерожденных
В раздавленном
Чреве
Земли.

Из сборника «Мальчишка-воин»

Дым над осенью,
Резкий и синий.
Едкой гарью
Октябрь напоен.
Дым. И дождь
По военной России,
Проникающий в сердце мое.
Дождь:
По горьким солдатским усмешкам,
По глазам,
По стальному стволу.
Догорают избы головешки,
А над полем - кувшин на колу...
Кони. Кони.
Блестят, как тюлени.
Где-то справа машины гудят.
Прикрываю руками колени,
Меж лопаток -
Мурашки дождя.
Я не знаю, зачем,
Но запомню:
Что-то слышно
В недальней пальбе.
Что-то думают мокрые кони
О своей
И о нашей судьбе.
Начинается новая эра,
Отсекая дороги назад.
Я рождаюсь вот здесь,
В сорок первом,
Мертвым сверстникам
Глядя в глаза.
*** 
Только вспыхнет где-то,
Дым метнув степной...
Кажется, что это -
Виденное мной.
В рамы бьет оконные
С ветром снег, сипя.
И солдаты - конные -
Прямо в седлах спят.
Едут не на запад,
А пока назад.
Йода стойкий запах,
Дыма цвет в глазах.
Всех теперь в отряды,
Всех война свела,
И бегу я рядом
До конца села.
Был в солдатских валенках
Ростом не по мне...
Я остался маленьким
Где-то на войне.
ИРИНА
Полстолетья кружится
Граната волчком.
Ты упала
На жесткую наледь
Ничком
В сорок третьем
Весной
Меж гранатой и мной...
*** 
Разметало
Сиротские рати
По разломам
Военной земли.
Никогда
Не собраться нам,
Братья:
Лиховеи наш путь замели.
За надежды,
Что были до мая,
За убитых
И проклятых нас
До конца пронесу,
Не снимая,
Окровавленных
Дней ордена.
Бей сильнее,
Неистовей,
Память!
Все равно
Я на зов твой приду
В ту страну,
Что лежит за холмами,
В октябре
В сорок первом году.
*** 
Боль и правда -
Заплата к заплате
С переломами давней вины.
Он живет во мне,
Мальчик в бушлате,
Напряженный,
Как совесть войны.
 

*** 
Я не был
Беспокоен или тих.
Жил напряженно,
Тяжело и сложно.
Как дирижер,
От каждой ноты ложной
Я задыхался, Родина,
Прости.
Прости меня.
Иначе я не мог.
Я, как слепой, 
Вставал на поле боя.
Не страх
Бросал вперед меня,
Не долг,
А невозможность
Не дышать тобою.
Мне важно - где,
И важно - как умру!
Душа моя вольна,
Как в небе птица.
Оттуда я,
Где предок шел за Русь,
Забыв перед резней 
Перекреститься.
Я знаю все огни
И холода.
Сдыхал в тифу.
И не был лишь инертным.
Не славу дай -
Ты
Умереть мне дай,
Чтоб стать
Твоей частицею
Посмертно.