Ехали Аграфена с Настей из райцентра домой и хохотали

Бабушка моя, Аграфена Давыдовна, скончалась много лет назад, но о ней у меня остались незабвенные детские и юношеские впечатления, помню и характер ее, и внешний облик, простые народные одежды и напевную речь. 

Когда не было диктофонов

Ныне все былое незаметно исчезает, перестраивается, постепенно уходит из жизни - меняются моды, уходят особенности северного говора, рушится деревянная архитектура, меняется климат и природа вокруг нас. Сожалеть об этом бесполезно - время идет. Исчезают вековые жизненные уклады, вымирают русские деревни, и, как следствие, появилась огромная демографическая дыра.

В свою очередь, средства массовой информации, прежде всего телевидение и радио, пусть и объединяют Россию, но делают наш язык усредненным, упрощают его и выхолащивают. Откройте словарь Даля и проверьте себя, много ли слов великого русского языка вам знакомы? Все ли слова вы понимаете? Вы удивитесь, какие богатства речи нашей не используются сейчас совсем.

Но вернусь к бабушке. Будучи еще в доб­ром здравии, она иногда погружалась в воспоминания и что-нибудь рассказывала нам, внукам, из своего детства, отрочества, девичества - из времен революций и мировых войн, и первой, и второй. Жестоким железным колесом прокатились они по нашей большой и малой родине, по судьбам родных и близких, по судьбам земляков и самой Аграфены Давыдовны.

Распевно и мелодично, по-вологодски окая, привычно используя местные и ныне малопонятные словечки, которые легко передавали саму суть того времени, она оживлялась, рассказывая нам былины и поучительные истории. Такого в учебниках не найдешь - такое могут передать только свидетели той, прошлой русской жизни конца XIX - начала XX века.

Записать тогда все эти рассказы подробно и ее слогом мне как-то в голову не приходило, а диктофонов не было… Передам, как запомнил.

Горчичка на хлебушек

Случилась эта обычная и смешная неловкость на четвертом году двадцатого века, когда бабушка была еще девушкой шестнадцати лет, как и подружка ее Настя. Они уже окончили церковно-приходскую школу и давно как взрослые трудились на родительской земле и сенокосах, ухаживали за скотиной и за грядками с овощами возле дома, собирали грибы и ягоды в ближних лесах, мыли посуду, стирали белье, присматривали за младшими братьями и сестрами. При этом оставались молодыми и смешливыми, поджидали (скорее бы уже!) то время, когда от знакомого или даже не очень знакомого парубка пришлют сватов и выдадут замуж. Так было принято.

Все успевали Аграфена с Настей делать, и не только вдвоем, но и вместе с подружками - девушек тогда в деревне было достаточно. Впрочем, как и парней…

Работ разных в любой деревне не перечесть в любое время года. Чтобы представить тогдашнюю жизнь и заботы сельских жителей, почитайте книги о том времени. К примеру, «Лад» нашего вологодского Василия Белова, и тогда будете немного понимать, как все было взаимосвязано, как осмысленно было все расписано по временам года. Во всем этом таилась изрядная часть глубокой народной северной культуры.

Так вот. Выпало закадычным подружкам Груне да Насте в конце августа поручение от старосты деревни отвезти в приемный пункт, в Никольск, и сдать под расписку коллективную обмолоченную рожь на двух подводах по пятьдесят мешков. Деньги староста сам потом получит и раздаст всем хозяевам, зерно сдававшим.

Дело нехитрое, привычное - с тятей уже не раз подобное делали. Лошади-битюги у каждой подводы спокойные и тихие, дорога знакомая и ровная, число мешков и вес каждого известен и одинаков - все заранее и вместе смотрели, перевешивали, складывали. В приемном пункте мешки выгружают и перевешивают тамошние грузчики, девицам это делать не придется - тяжело будет: в каждом мешке по шесть пудов зерна, восемьдесят килограмм по-нашему!

Все довезли, сдали, внимательно прочитали расписку, получили, расписались, спрятали в далекий карман и привычно отправились в чайную при зернохранилище - это что-то вроде столовой нынешней, привязав лошадей за уздечки возле чайной. Сейчас пообедают - и домой. Денег на обед родители дали.

На столе стояла горчица. Подружки совершенно не ведали, как потребляют эту маслянистую коричневую мазь, каков ее вкус и для чего она на столах? Русская горчица тогда только начала появляться в наших краях, и девушки там впервые ее увидели. Бабуля моя, заметив что, за спиной у подружки мужики смело намазывают ее на хлеб ложкой, так же прилично нанесла горчички на свой хлебушек, а затем, с видом знатока, изрядно откусила...

- Ну, как, Груня? - нетерпеливо спросила Настя.

Внезапно во рту у бабушки ударило пеклом - как от самоварных углей! Слезы пытались пробиться из глаз, но бабуля отважно их сдержала, хотя уже казалось, что сварившийся язык потерялся где-то за зубами. Собрав всю волю в кулак, она ничем не выдала пожара во рту - как будто просто жевала конфетку. Мол, пусть я и дуреха, но не одна же должна так обмануться «на мякине» и эту злую гадость стерпеть надо, чтобы и подружка попробовала!

Мило улыбаясь и никак не выдавая себя, она произнесла:

- Ой, укусно-то как, Настя! Надо домой купить такого масла для тяти с мамой, да и братьям попробовать!

Бабушка продолжала улыбаться и аппетитно жевать горчицу с хлебом, поддевая ложкой щи, причмокивая, с трудом сдерживая слезы, желание рассмеяться и выплюнуть этот невыносимый жар.

Наконец и Настя, изобильно зацепив горчицы прямо куском хлеба, отправила его себе в рот...

Вот! Только тогда, когда подружка, изменившись лицом и широко раскрыв свой ротик, стала жадно хватать воздух и быстро хлебать свои щи, пытаясь потушить огонь во рту, бабушка громко и протяжно расхохоталась.

Вслед за ней засмеялась и Настена! Дальше хохотали грузчики, повара, продавщица - многие слышали весь разговор, а некоторые смеялись, что называется, за компанию…

Ехали домой - и снова, и снова хохотали.

Павел СОРОКИН, Никольск